Реабилитация проходила тяжело. Оказывается, раны от когтей и клыков церберов заживают медленно и оставляют за собой уродливые шрамы. Ко второму Себастьяну было не привыкать, несколькими шрамами больше/меньше - плевать. Но невозможность вылезти из больничной койки его добивала.
Время тянулось, растягивалось и рвалось, а Хиггс продолжал торчать в больнице Святого Мунго, выхаживаемый отвратительной ему заботой. Он сходил с ума от безделья и воспоминаний о схватке с монстром. Бронаг навещала его почти каждый день, зачастую просто сидя в коридоре, чтобы не попадаться ему на глаза, Себ знал что она рядом, и был благодарен за то, что не показывала это мерзкое волнение за его здоровье. Он выжил. Что ещё нужно? Хотя, выжил он только благодаря той девушке...
Герда. Почему он думал о ней? Потому, что торчал в гребаной больнице двадцать четыре на семь и "развлечь" себя ничем больше нельзя было? Или потому, что его жизнь зависела от какой-то, блин, девки? И старика, мистера Хопхрена какого-то, - напомнил ему мозг. Успел ли Себастьян ответить ей насчет смены профессии прежде, чем вмешался тот старпёр? Да что он знал о ней? Ровным счётом ничего, и это "ничего" он должен сейчас испытывать.
Хозяина цербера нашли, - единственное, что должно занимать мысли Хиггса. Ублюдок с цербером, который понесёт наказание и дальнейшее его существование с уродливыми шрамами на теле. Но никак не девчонка с соломенными волосами и запахом кошачьей шерсти и лайма. И он перестал думать об этой девушке, не сразу, конечно, но со временем ее образ стёрся. Осталось только имя и два этих факта, заевшихся в подкорку.
Поэтому, когда Себастьян вернулся в Министерство Магии и комиссия объявила ему о необходимости изъятия незаконно ввезённого животного из ветклиники в Косом переулке, Хиггс не вспомнил о событиях той давности, что свели его с Гердой. Его мозг отчаянно сопротивлялся попыткам думать. И только когда он постучал в дверь ветеринарной клиники, что-то ему подсказало, что место знакомое.
Дверь открыли. И он посмотрел в ее лицо, и всё вспомнил. Запах кошачьей шерсти и лайма, с примесью духов. Девушка со сказочным именем улыбнулась, но Хиггс не смог ничего ответить. Он буравил ее взглядом, по привычке хотелось взяться за древко топора, будто он сейчас чувствовал себя не в своей тарелке. Герда отошла в сторону, приглашая его пройти, с небольшой задержкой, Себ прошел внутрь.
С последнего визита прошло относительно немного времени, но Себастьян плохо помнил холл или комнату, где Герда его выхаживала всю ночь. Она наверняка посчитала, что он явился, чтобы поблагодарить ее. Нужно было поставить перед фактом.
- У меня не было времени, чтобы сказать, - начал он, почему-то избегая ее взгляда. - Спасибо.
Она гостеприимно предложила ему чай с печеньем. Помимо шерсти в помещении пахло свежей выпечкой, и всё убранство выглядело как-то... по-праздничному что ли. Пока Хиггс осматривал все вокруг на наличие несанкционированных тварей, он приметил елочные хрени и какую-то фигню, подвешенную под потолком и смахивающую на омелу.
- Я здесь ненадолго, - ответил Себ отказом на приглашение к столу. - Мне нужен незаконно ввезенный брошлыг*, - спокойно продолжил он, расхаживая по клинике и рассматривая зверей в специальных клетках.
Вместо ответа Герда напомнила Хиггсу, что сегодня праздник. Это, кстати, многое объясняло... Например, почему в его отделе вместо всех сотрудников находились всего двое, не считая его... В виду всех навалившихся событий, Себастьян забылся в днях и перестал вести им счет. Только сейчас он понял, что на календаре - двадцать четвертое декабря. А он пришел забрать животное Герды. Кстати:
- С Рождеством. - впервые за это время Себ повернулся к девушке лицом.

*Брошлыг - выдуманное собакоподобное существо, занесённое в красную книгу Голландии; небольшого размера, с заостренной мордой и имеющее обезъяноподобные передние конечности.

Отредактировано Sebastian Higgs (Пн, 25 Мар 2019 23:46:08)

Она запомнила его имя.
Эта мысль отдала какой-то теплотой внутри, было не очень приятно, словно что-то чужеродное проникло ему в мозг. Воспоминания о встрече с цербером вновь его захлестнули. Ненависть подпитывала его изнутри - для борьбы со зверем, для выживания, и даже для восстановления. Герда - единственное светлое пятно в ту ночь, но Хиггс не мог с этим смириться. Зацикленность на злобе, черноте и ненависти поглощала его, и эта девчонка со своей жизнерадостной улыбкой ни на что здесь не повлияет.
Почему он так противился этому? Пока Себастьян сам не мог объяснить себе, из-за чего конкретно он ощущал себя неуютно в ее присутствии. Ее доброта приносила ему дискомфорт.
- Выпьешь чаю с печеньем?
Дискомфорт.
Хиггсу правда стало не по себе от того, зачем он в действительности пришёл и от реакции девушки на него - учтивой, вежливой, гостеприимной. Палач пришёл с топором, а его встречают чаем и печеньем; палач готов убивать, а его обезоруживают улыбкой. Себ вновь поймал себя на том, что смотрел на Герду. Проклятье.
- Я надеялась, что ты останешься дольше, - призналась девушка, в ответ Себастьян отвёл глаза.
Почему в ее присутствии он чувствовал себя так по-дебильному неловко? Она не делала ничего, не было в ее взгляде чего-то осуждающего или презрительного, однако Себ ощущал себя будто с ног до головы в дерьмищенской грязи, и от этого не хотел даже стоять рядом с ней - чистой, мягкой, доброй, полной его противоположностью.
- Может, расскажешь мне, как правильно здесь празднуют Рождество? - Себастьян сглотнул и вновь повернулся к Герде, такой прямой контакт он мог вытерпеть недолго, но отчет начался.
Когда девушка сказала про венок, Хиггс опять ощутил странный прилив эмоций. Он давно еще испытывал что-то подобное, где-то в одиннадцать лет, когда соседка-одногодка впервые показала ему то, что находится у девчонок между ног. Себастьян тут же отошел из-под омелы. Всё это бред полнейший! Какого кентавра он тут всё еще торчал? Сердце ускорило ритм, Хиггс начал злиться.
- Я расскажу тебе о традициях, мы попьем чайку, поедим рожденственские печенья, а потом я прикончу твоего зверька, или, - сделал Себ ударение, - ты сразу отдашь мне незаконно ввезенное животное, и я уйду, - потому что она вряд ли его простила бы после такого.
Хотя, он слегка утрировал: сейчас ему достаточно было просто забрать брошлыга с собой, а в Министерстве уже разберутся, что с ним делать: умерщвлять или отправлять на родину (вероятнее всего второе). Так что шанс "прощения" был возможен. С другой стороны, почему он вообще парится насчет ее прощения или непрощения?!
Себастьян хотел быстро двинуться в сторону соседнего помещения, чтобы обыскать его на наличие брошлыга, - даже рванул с места, как оказалось, слишком резко и неожиданно, из-за чего почти что столкнулся с подошедшей Гердой. Отстранившись назад, Себ забыл о своем запале и уставился на нее.
- Это - Рождественская омела, - он не нашелся что еще сказать, и просто ткнул куда-то за спину, подразумевая тот куст под потолком. - Того, кто под веткой принято целовать.
Хиггс не знал, почему сказал именно об этой традиции и именно сейчас. Может, ее столь близкое присутствие повлияло на него, а может эта традиция - единственное, что он знал о Рождестве.

Она его смущала.
Да, вот это слово. Она его смущала, и, Мерлин бы ее побрал, Себ не понимал почему. Из-за того ли, что Герда - миниатюрная блондиночка, которая, по не зависящим от ее обстоятельствам, по сути выходила его и спасла от нависшей над ним смерти? Просто по факту того, что она оказалась заведомо лучше его? Или всё дело в банальном бесящем чувстве, что он ей теперь должен? И должен ли? И как это вообще связано с ощущениями, которые она в нем провоцировала?
В отличии от него, Герда, казалось, чувствовала себя спокойно и непринужденно: улыбалась ему, держала голову прямо, а плечи - расправленными. Она его совсем не боялась. Это было непривычно. Почти что унизительно. Это было странно. И какой-то частице Себа не хотелось этого исправлять.
- Ты это только что выдумал, да?
- Ч-что? - отпрянув назад, спросил Хиггс. - Это правда, - начал говорить он, - ты спросила - я ответил.
- Какое отношение к желанию поцеловать кого-то имеет растение?
- Я не знаю, - затараторил Себастьян, испытывая все большее и большее давление. - Неважно. Забудь.
Сам того не замечая, он начал словно метаться из стороны в сторону, будто хотел обойти Герду или просто ему было неуютно в ее присутствии. Хотя, лучше подошло бы слово "неловко". Он испытывал какую-то неловкость, как если бы ему было лет десять! Самокопание в собственных эмоциях вызывало в нем злость, отторжение и желание исправить то, что она с ним делала. А ведь Герда не прикладывала никаких усилий. Всё остальное было в его голове. Он загонял в угол сам себя, и не мог успокоиться или осознать это.
Только когда Герда принялась за чай, нервяк немного отпустил. Себ сделал несколько глубоких вдохов, думая о том, что это канун Рождества, и он может позволить себе задержаться здесь подольше: потом заберет зверя в Министерство. Не могла же Герда предположить, что он забудет о своей работе за чашкой чая с печеньем? Только если эта иностранка не примешала чего туда...
Подходя к столу, Хиггс с легким прищуром наблюдал за Гердой, решая, можно ли доверять ее кулинарным способностям. В итоге он все-таки сел за стол, хотя медлил с этим сколько мог. Девушка разложила приборы, налила чай и выложила праздничное печенье, Себастьян сразу приступил к еде, игнорируя правила приличия насчет хозяйского права начать первой. Про себя он отметил кулинарную магию Герды, а в ответ просто неопределенно кивнул ей, когда та посмотрела на него. Подобного чая, да и печенья, он не пробовал еще.
Герда рассказала о некой традиции в Швеции, из чего Себ сделал вывод, что она именно оттуда - теперь был ясен странный акцент, не похожий ни на уэльский, ни на шотландский.
- Так что… может твоя омела для поцелуев действительно правда?
- Правда, - буркнул Себастьян, недовольный тем, что ему не поверили с самого начала. Ему не хватало мозгов для того, чтобы просечь хитрость, к которой прибегнула девушка, чтобы отвлечь его от его первоочередной "миссии".
Пил и ел Себ молча, вперив взгляд в стол и стараясь вообще издавать поменьше звуков и лишних движений. На расспросы и рассказы Герды, Себастьян только качал головой, мычал и что-то неохотно отвечал, пребывая в непривычной для себя роли. Роли того, кому неудобно и дискомфортно. А ведь обычно это в его компании люди испытывали подобные ощущения.
Почти что закончив с очередной чашкой чая, Хиггс поднял взгляд на девушку:
- Ты же понимаешь, что это неизбежно? Я заберу брошлыга, - чего бы это ему ни стоило... С учетом, что от выполнения своей работы его не остановил ни цербер, ни отсутствие волшебной палочки, никакому чаю мира, да улыбкам не остановить его и в этот раз.

Ему бы хотелось забыть обо всем. Впервые за долгое-долгое время, он хотел бы забыть о семье, о работе, о сжигающей его изнутри ненависти, он хотел бы не быть на грани срыва всё время. Остаться здесь, с ней, такой нормальной: отвечать ей на вопросы, даже самые идиотские, и не помнить ни о злости, ни о зверях, ни о Министерстве, ни о чём.
- А ели у вас покупают или выращивают самостоятельно? - почти что на все вопросы Герды, Себастьян не знал как ответить, это отвлекало его от изначального задания и от агрессии, на которой он был зациклен. Ее вопросы ставили Хиггса в ступор, и он просто мычал что-то в ответ или качал головой и пожимал плечами.
- А подарки прячут и заставляют искать или отдают прямо в руки?
- В руки, - буркнул Себ, пялясь исключительно в стол, хотя хотелось смотреть на девушку.
Он ведь никогда не был особо зажатым с дамами. Был груб, черств, в основном связывался с девушками легкого поведения или фанатичными, но чтобы хоть одна вызывала в нем желание скрыться и не сталкиваться взглядами?.. Он хотел бы не возвращаться к причине своего визита. Он хотел бы никогда не говорить с ней о крови, о топоре и обязанностях палачей.
Но это было невозможно.
- Ты же понимаешь, что это неизбежно? - его голос звучал глухо, удручающе спокойно и холодно. - Я заберу брошлыга. - его голос звучал не просто уверенно, его голос звучал неминуемо.
Ее ответ Себу не слишком-то понравился. Девушка покачала головой, взяла волшебную палочку и совершила такое, за что кому-то другому на ее месте, Хиггс мгновенно проломил бы черепушку... Она встала на его пути, и с помощью магии ограничила доступ к зверям. Себастьян сцепил зубы, сдавив челюсти до тупой боли. Он боролся с подымающейся из кишок жгучей ненавистью, и у него это плохо получалось...
Эта девушка пошла против него, она сидела с таким спокойным и гордым видом, от которого Себа затошнило. Было видно его желваки и побелевшие костяшки пальцев. Он перевел взгляд с заблоченного магией помещения на Герду, секунда - одно мгновение, - и он не отдавая себе отчета в происходящем, сметает стол перед собой и хватает ее за горло. Ему потребовалось несколько шагов, чтобы впечатать ее в стену и практически соприкоснуться с ней лбами:
- Не смей... - проскрежетал он сквозь зубы, но осекся, осознав всю силу своей неконтролируемой злобы. Он готов был смести ее, словно она ничего не значила и не стоила. Просто потому, что Герда посмела запретить ему что-то? Разве его агрессия была вызвана невозможностью выполнить свою работу? Она встала у него на пути. А тех, кто встает у Хиггсов на пути, они уничтожают.
Себастьян чуть ослабил хватку, вспомнив, как чуть не удушил ее в полубреду, а сейчас его состояние практически не отличалось от того... Он отстранился от девушки и без чувства вины или сожаления испытующе посмотрел на нее.
- Ты выполняешь свою работу - я свою. - сказал он уже более спокойно. - Брошлыга осмотрят и отправят на родину.
Себастьян в магии был не так хорош, как какой-нибудь невыразимец, но в заклинаниях подобно защитным и иллюзорным он разбирался по долгу службы. Он мог бы, наверное, поломать голову и сломать защиту, Герду он все равно не собирался сдавать её как препятствующую в исполнении сотруднику Министерства Магии. Себ нахмурился и отошел от Герды. Он не мог заставить ее подчиниться: она спасла ему жизнь. Он не мог переступить через себя и не сделать ничего, он не мог донести Министерству, он не мог на нее злиться... Какая-то безвыходная ситуация...